Карта мародёров

   Мадам Помфри настояла на том, чтобы Гарри остался в больнице до конца выходных. Он не спорил и не жаловался, но не разрешил ей выбросить останки “Нимбуса 2000”. Он понимал, что ведёт себя глупо, знал, что метлу починить не удастся, но ничего не мог с собой поделать; он чувствовал себя так, словно потерял одного из самых близких друзей.
   К нему потоком шли посетители. Все старались как-то его развеселить. Огрид прислал букет цветов, похожих то ли на уховёрток, то ли на жёлтые кочанчики капусты; Джинни Уэсли, отчаянно краснея, вручила самостоятельно изготовленную открытку с пожеланием выздоровления. Открытка распевала что-то пронзительное до тех пор, пока Гарри не засунул её под вазу с фруктами. В воскресенье утром снова явилась гриффиндорская команда, на сей раз вместе с капитаном. Древ заверил Гарри (пустым, безжизненным голосом), что не винит его “ни вот столечко”. Рон с Гермионой покидали свой пост у Гарриной постели только на ночь. Но ничто не могло улучшить настроения больного, никакие слова или поступки друзей - ведь им была известна лишь половина его тревог.
   Он никому, даже Рону с Гермионой, не рассказал о Сгубите, потому что знал, что Рон впадёт в панику, а Гермиона начнёт его высмеивать. Так или иначе, Сгубит являлся ему уже два раза, за обоими появлениями следовали происшествия с почти смертельным исходом; первый раз его чуть не переехал “ГрандУлёт”; а во второй он упал с метлы с высоты пятьдесят футов. Будет ли Сгубит преследовать его до тех пор, пока он и в самом деле не умрёт? Предстоит ли ему провести остаток жизни, оглядываясь через плечо, нет ли за спиной этого чудовища?
   А самое ужасное - дементоры. Всякий раз, думая о них, Гарри чувствовал тошноту и глубокое унижение. Все признавали, что дементоры внушают неконтролируемый страх, но никто, кроме Гарри, не падал в обморок при их приближении. Ни у кого в голове не звучало эхо криков погибающей матери.
   На счёт того, кому принадлежал голос, у Гарри не было сомнений. Крик этой женщины возвращался к нему снова и снова, когда он лежал по ночам без сна, созерцая на потолке полосы лунного света. Когда дементоры приблизились, перед ним пронеслись последние мгновения жизни его матери, её попытки спасти сына от Лорда Вольдеморта, он слышал хохот Вольдеморта перед тем, как тот убил её... Гарри ненадолго погружался в беспокойный сон - скользкие, разлагающиеся руки, жалобные мольбы - и, вздрогнув, просыпался, чтобы вновь и вновь вспоминать голос своей мамы.
   Он испытал облегчение, когда в понедельник вернулся к шумной суете школьной жизни, отвлекавшей от неприятных мыслей, пусть даже ему приходилось сносить издевательства Драко Малфоя. Малфой был вне себя от счастья по случаю поражения “Гриффиндора”. Он наконец-то снял с себя повязки и праздновал возможность пользоваться обеими руками, весьма оживлённо изображая, как Гарри падает с метлы. На первом же занятии по снадобьям Малфой полурока расхаживал по подземелью, представляя дементора; Рон в конце концов не выдержал и швырнул в Малфоя большим, скользким крокодильим сердцем. Оно попало прямо в лицо обидчику, но в результате Злей вычел у “Гриффиндора” пятьдесят баллов.
   - Если на защите от сил зла снова будет Злей, я прогуляю, - заявил Рон после обеда на подходе к кабинету Люпина. - Посмотри, кто там, Гермиона.
   Гермиона заглянула в кабинет.
   - Всё в порядке!
   Профессор Люпин вернулся к работе. По нему было видно, что он действительно тяжело болел. Поношенная роба болталась как на вешалке, под глазами пролегли глубокие тени; тем не менее, он ласково улыбнулся ребятам, когда те расселись по местам. Все тут же принялись жаловаться на то, как с ними обращался Злей, пока Люпин болел.
   - Это нечестно, он только заменял, почему он задал нам домашнее задание?
   - Мы ничего не знаем про оборотней...
   - ... два свитка!
   - А вы объяснили профессору Злею, что мы их ещё не проходили? - чуть-чуть нахмурившись, спросил Люпин.
   Снова поднялся галдёж.
   - Да, но он сказал, что мы очень отстали...
   - ... он не слушал...
   - ... целых два свитка!
   Профессор Люпин улыбнулся, увидев столь дружное возмущение.
   - Не переживайте. Я поговорю с профессором Злеем. Вы не должны писать это сочинение.
   - О, нет, - расстроилась Гермиона, - я уже написала!
   Урок был очень интересный. Профессор Люпин принёс в класс аквариум с финтиплюхом, маленьким одноногим существом. При взгляде на него можно было подумать, что он сделан из дыма, и вообще, вид у этого создания был хрупкий и безобидный.
   - Заманивает путников в трясину, - рассказывал Люпин, а ребята делали записи, - видите, у него на руке фонарик? Он прыгает впереди - люди идут следом - а потом -
   Финтиплюх за стеклом издал пронзительный вопль.
   Когда прозвонил колокол, все собрали вещи и направились к двери, Гарри среди остальных, но...
   - Подожди минутку, Гарри, - позвал Люпин, - мне нужно с тобой поговорить.
   Гарри вернулся и стал наблюдать, как профессор Люпин накрывает тряпкой аквариум с финтиплюхом.
   - Мне рассказали о матче, - профессор Люпин снова повернулся к столу и начал складывать книжки в портфель, - мне очень жаль, что твоя метла... Есть надежда её починить?
   - Нет, - ответил Гарри, - дерево разнесло её в клочки.
   Люпин вздохнул.
   - Дракучую иву посадили в тот год, когда я поступил в “Хогварц”. Мы тогда играли в такую игру - кто сумеет подобраться к дереву и потрогать ствол. Кончилось тем, что один мальчик, Дэйви Просстак, чуть не лишился глаза, и тогда нам запретили приближаться к дереву. Никакая метла, безусловно, не выдержала бы столкновения.
   - А про дементоров вы слышали? - через силу спросил Гарри.
   Люпин кинул на него быстрый взгляд.
   - Да, слышал. Думаю, никто из нас ещё не видел профессора Думбльдора в таком гневе. Дементоры последнее время стали очень беспокойны... рассержены, что их не пускают на школьный двор... Ты, видимо, упал из-за них?
   - Да, - признался Гарри. Он поколебался мгновение, но вопрос, который ему так хотелось задать, выскочил раньше, чем мальчик успел остановить себя. - Почему? Почему они на меня так действуют? Я что, просто?...
   - Это не имеет ничего общего с трусостью, - резко ответил профессор Люпин, как будто прочитав мысли Гарри. - Дементоры действуют на тебя так сильно, потому что в прошлом ты пережил такие ужасные события, которых не пережили остальные.
   Луч зимнего солнца проник в класс, осветив седину Люпина и морщины на его молодом лице.
   - Дементоры - одни из самых отвратительных созданий, населяющих нашу землю. Они наводняют самые тёмные, самые омерзительные места, они процветают там, где царит упадок и отчаяние, они высасывают мир, надежду, счастье из окружающего их пространства. Даже муглы ощущают их присутствие, хотя и не могут их видеть. Подойди к дементору слишком близко, и очень скоро в тебе не останется ничего светлого, ничего доброго, никаких радостных воспоминаний, ничего. При возможности дементор будет питаться твоими эмоциями до тех пор, пока ты сам не станешь таким же, как он... лишённым души, полным злобы. С тобой останутся лишь самые худшие воспоминания твоей жизни. А самого худшего из того, что случилось с тобой, Гарри, поверь, достаточно, чтобы упасть с метлы. Тебе абсолютно нечего стыдиться.
   - Когда они приближаются, - Гарри уставился в стол, и его горло сжалось. - я слышу, как Вольдеморт убивает мою маму.
   Люпин вдруг потянулся к Гарри, как будто хотел взять его за плечо, но передумал. После минутного молчания Гарри сказал горько:
   - Зачем только им понадобилось приходить на матч?
   - Они проголодались, - холодно объяснил Люпин, с шумом захлопывая портфель. - Думбльдор не пускал их в школу, запас человеческих жертв постепенно истощается... Думаю, они просто не удержались от искушения - на стадионе собралась такая огромная толпа. Столько эмоций, столько возбуждения... это для них пир.
   - Должно быть, в Азкабане невыносимо, - пробормотал Гарри. Люпин мрачно кивнул.
   - Крепость находится на крошечном островке посреди моря, но на самом деле, чтобы удержать преступников, не нужны ни стены, ни вода. Если они где и заперты, так это в своих собственных страданиях, неспособные подумать ни о чём радостном. Большинство сходит с ума в первые же недели.
   - Но ведь Сириус Блэк сбежал от них, - медленно протянул Гарри, - сбежал...
   Портфель соскользнул со стола; Люпину пришлось быстро нагнуться, чтобы поймать его.
   - Да, - сказал он, выпрямляясь, - Блэк, судя по всему, нашёл способ им противостоять. Не думал я, что такое возможно... Считается, что дементоры лишают колдуна силы, если тот остаётся рядом с ними чересчур долго...
   - Но вы сумели заставить отступить того дементора, в поезде, - вдруг вспомнил Гарри.
   - Есть некоторая... защита, которую можно воздвигнуть, - ответил Люпин, - но там был только один дементор. Чем их больше, тем труднее им протидействовать.
   - Какая защита? - сразу же заинтересовался Гарри. - Вы можете меня научить?
   - Не стану притворяться экспертом по борьбе с дементорами, Гарри... совсем напротив...
   - Но если дементоры снова придут на квидишный матч, надо же мне уметь бороться с ними...
   Люпин поглядел на исполненное решимости лицо мальчика, подумал, а затем сказал:
   - Что ж... ладно. Попробую тебе помочь. Но, боюсь, с этим придётся подождать до следующего семестра. Перед каникулами у меня очень много дел. Для болезни я выбрал самое неудачное время.
   Помня об обещании Люпина научить его защищаться от дементоров, надеясь, что ему, возможно, и не придётся больше слышать голос умирающей матери, а также зная, что “Равенкло” в конце ноября вчистую разгромил “Хуффльпуфф”, Гарри повеселел. Команда “Гриффиндора” не потеряла шансов в борьбе за кубок, хотя больше и не могла себе позволить ни единого поражения. Древ вновь преисполнился маниакальной энергии и заставлял ребят тренироваться изо всех сил, не взирая на ледяной дождь, продолжавший идти и в декабре. В школьном дворе дементоры не появлялись. Гнев Думбльдора надёжно удерживал их за территорией.
   За две недели до конца семестра небо вдруг просветлело до ослепительной, опаловой белизны, а разлезшая грязь одним прекрасным утром подёрнулась сверкающим инеем. В замке воцарилась рождественская атмосфера. Профессор Флитвик, учитель по заклинаниям, уже украсил свой кабинет мерцающими огоньками, при ближайшем рассмотрении оказавшимися настоящими, трепещущими в воздухе добрыми феями. Учащиеся с воодушевлением обсуждали планы на каникулы. И Рон, и Гермиона решили остаться в “Хогварце”. Рон утверждал, что не в силах вынести две недели в обществе Перси, Гермиона твердила, что ей обязательно нужно быть рядом с библиотекой, но им не удалось провести Гарри; друзья просто хотели составить ему компанию, за что он был им очень благодарен.
   Ко всеобщему (кроме Гарри) восторгу, на самый последний уикенд семестра был назначен поход в Хогсмёд.
   - Мы сможем купить там подарки к Рождеству! - обрадовалась Гермиона. - Маме с папой обязательно понравятся эти мятные зубные ниткерсы, которые мы видели в “Рахатлукулле”!
   Смирившись с мыслью, что он будет единственным третьеклассником, который не пойдёт в Хогсмёд, Гарри одолжил у Древа каталог “Ваша новая метла” и решил, что будет весь день изучать его. На тренировках он пользовался школьной метлой, древней-предревней “Падающей звездой”, она летала медленно и при этом ужасно дрыгалась; определённо нужно было купить свою.
   В субботу утром, в день посещения Хогсмёда, Гарри попрощался с Роном и Гермионой, обмотанными шарфами и мантиями, а затем в одиночестве поднялся по мраморной лестнице и направился к грифиндорской башне. За окнами валил снег, в замке было очень-очень тихо.
   - Пссст! Гарри!
   Он обернулся. Посреди коридора третьего этажа, из-за статуи горбатой одноглазой ведьмы, выглядывали физиономии Фреда и Джорджа.
   - Вы что тут делаете? - с любопытством спросил Гарри. - Почему вы не пошли в Хогсмёд?
   - Перед тем как уйти, мы решили преподнести тебе подарочек к празднику, - Фред загадочно подмигнул. - Зайди-ка сюда...
   Он кивнул головой на дверь в пустой класс слева от одноглазой статуи. Гарри вслед за близнецами зашёл внутрь. Джордж аккуратно прикрыл за собой дверь, а потом обернулся с совершенно лучезарным видом.
   - Заранее поздравляем тебя с Рождеством, Гарри! Вот подарок! - объявил он.
   Фред изящным жестом извлёк из-под мантии и положил на парту нечто. Это был большой, квадратный, очень потрёпанный лист пергамента. На нём ничего не было написано. Гарри, заподозрив, что имеет дело с одной из шуточек близнецов, уставился на бумагу.
   - Ну, и что это такое?
   - А это, Гарри, секрет нашего успеха, - Джордж любовно похлопал по пергаменту.
   - Конечно, это безумие, отдавать тебе такую ценность, - сказал Фред, - но мы вчера вечером подумали и решили, что тебе нужнее.
   - В любом случае, мы давно выучили это наизусть, - продолжил Джордж, - и теперь передаём тебе. Нам, вообще-то, уже не нужно.
   - И зачем же мне нужен кусок пожелтевшего пергамента? - Гарри всё ещё был настроен скептически.
   - Кусок пожелтевшего пергамента! - воскликнул Фред, закрывая глаза с такой гримасой, будто Гарри нанёс ему смертельное оскорбление. - Объясни ему, Джордж.
   - Ну... когда мы были в первом классе, Гарри - молодые, беззаботные, наивные...
   Гарри фыркнул. Какими-какими, а наивными Фред с Джорджем никогда не были.
   - Ну, наивнее, чем сейчас... мы как-то влипли в одну историю с Филчем...
   - Мы взорвали в коридоре навозную бомбу, а он из-за этого почему-то так распереживался...
   - ... что загнал нас в свой кабинет и, как всегда, начал угрожать...
   - ... взысканием...
   - ...расчленением...
   - ...а мы... не могли не заметить, что в одном из шкафов приоткрыт ящик... с наклейкой “Конфискованное. Крайне опасное.”
   - Только не говорите... - губы Гарри постепенно расползались в улыбке.
   - А что нам оставалось делать? - воскликнул Фред. - Джордж отвлёк его - кинул ещё одну бомбу - а я быстро выдвинул ящик и схватил - вот это.
   - Понимаешь, всё это только звучит криминально, - пояснил Джордж, - мы думаем, что Филч даже не понял, как с этим обращаться. Впрочем, он, наверно, подозревал, что это такое, а то бы не стал конфисковывать.
   - А вы знаете, как с этим обращаться?
   - О, да! - Фред довольно хмыкнул. - Эта малышка научила нас большему, чем все учителя в школе, вместе взятые.
   - Вы пытаетесь меня надуть, - сказал Гарри, недоверчиво глядя на потрёпанный пергамент.
   - Думаешь? - спросил Джордж.
   Он вытащил волшебную палочку, легко коснулся пергамента и произнёс: “Торжественно клянусь, что не затеваю ничего хорошего.”
   Мгновенно, тонкие чернильные линии побежали по пергаменту от той точки, где палочка касалась бумаги. Линии переплетались друг с другом, пересекались, заползали в каждый уголок; затем вверху расцвели большие витые зелёные буквы, сложившиеся в слова:
   Господа Луни, Червехвост, Мягколап и Рогалис,
   Организаторы общества вспомоществования колдунам-каверзникам,
   Гордостью представляют
   Карту Мародёра
   Карта Мародёра являлась подробнейшим планом замка и прилегающей территории. Однако, самой замечательной особенностью карты были двигавшиеся по ней крохотные чернильные точки. Каждая точка была помечена микроскопической надписью. Потрясённый, Гарри склонился над картой. Меченая точка в левом верхнем углу показывала, что профессор Думбльдор меряет шагами свой кабинет; кошка смотрителя, миссис Норрис, крадётся по второму этажу; полтергейст Дрюзг болтается в трофейной. Гарри всё внимательнее изучал знакомые переходы и коридоры, и его глазам открылось кое-что интересное.
   На карте были изображены такие места, где он никогда не бывал. И многие проходы, кажется, вели...
   - Прямиком в Хогсмёд, - подтвердил Фред, проводя пальцем по одному такому пути. - Всего их семь. Значит, так. Филч знает про вот эти четыре, - он показал на карте:
   - но мы совершенно уверены, что только нам одним известно про вот эти. Сюда, за зеркало на четвёртом этаже, не ходи. До прошлой зимы проход действовал, но теперь обвалился. Полностью блокирован. Кроме того, как нам кажется, никто никогда не пользовался вот этим, потому что у входа растёт Дракучая ива. А вот этот, вот здесь, ведёт прямо в погреб “Рахатлукулла”. Здесь-то мы сто раз шлялись. И, как ты, может быть, заметил, вход в тоннель находится как раз напротив этой комнаты, в горбе у бабули.
   - Луни, Червехвост, Мягколап и Рогалис, - вздохнул Джордж, поглаживая заголовок карты. - Мы им так обязаны.
   - Благородные мужи, немало потрудившиеся, чтобы помочь подрастающему поколению нарушителей закона, - патетически произнёс Фред.
   - Точно, - с готовностью подтвердил Джордж. - Не забывай после использования стирать с неё изображение...
   - ...а то его сможет увидеть кто угодно, - предупредил Фред.
   - Просто стукни по ней ещё раз и скажи: “Проделка удалась!”. Тогда изображение исчезнет.
   - Итак, юный Гарри, - Фред неподражаемо сымитировал Перси, - помни, что следует всегда вести себя хорошо.
   - Увидимся в “Рахатлукулле”, - подмигнул Джордж в заключение.
   Близнецы вышли из класса, удовлетворённо ухмыляясь.
   Гарри не сводил глаз с чудесной карты. Он следил за крошечной чернильной миссис Норрис, повернувшей налево и задержавшейся, чтобы понюхать что-то на полу. Если Филч действительно не знает... и ему вовсе не придётся проходить мимо дементоров...
   Гарри переполнял восторг, но, тем не менее, в его мозгу вдруг всплыли слова, однажды сказанные мистером Уэсли: “Не доверяй ничему, что способно независимо мыслить, если ты не понимаешь, где у него мозги.”
   Мистер Уэсли предостерегал как раз против таких опасных магических предметов, как эта карта... Вспомоществование колдунам-каверзникам... но он ведь собирается воспользоваться картой только для того, чтобы попасть в Хогсмёд, а вовсе не для того, чтобы что-то украсть или напасть на кого-нибудь... да и Фред с Джорджем пользовались ею уже много лет, и ничего страшного не произошло...
   Гарри пальцем проследил весь маршрут до “Рахатлукулла”.
   Затем, неожиданно для себя, словно следуя приказу, он скатал пергамент, засунул его под робу и бросился к двери. Приоткрыл её на пару дюймов. Снаружи никого не было. Тогда, очень осторожно, он выскользнул из класса и прошмыгнул за статую одноглазой ведьмы.
   Что делать дальше? Он снова достал карту и, к своему изумлению, увидел, что на ней появилась новая чернильная фигурка, помеченная “Гарри Поттер”. Она стояла точно там, где и настоящий Гарри, посреди коридора на третьем этаже. Гарри внимательно следил за картой. Его маленькое чернильное “я” постучало по статуе микроскопической волшебной палочкой. Гарри послушно достал палочку и постучал по статуе. Ничего не произошло. Он ещё раз взглянул на карту. Крошечный пузырёк возник возле рта изображения. Внутри появилось слово: “Диссендиум.”
   - Диссендиум! - прошептал Гарри, вновь постучав по ведьме.
   Горб статуи сразу же открылся. В такой проход мог проскользнуть только очень худой человек. Гарри быстро посмотрел по сторонам, спрятал карту под одежду, сунул в проход сначала голову, а затем пропихнул и всё тело.
   Он съехал довольно глубоко вниз по сколькому каменному жёлобу и приземлился на холодную, сырую землю. Встал, осмотрелся. Кругом стояла тьма - глаз выколи. Гарри взял палочку, пробормотал “Люмос!” и увидел, что находится в очень узком, низком, прорытом в земле тоннеле. Он поднял карту, постучал по ней кончиком палочки и шепнул: “Проделка удалась!” Изображение немедленно исчезло. Гарри аккуратно скатал пергамент, спрятал его под робу, а затем, с бешено бьющимся сердцем, чувствуя восторг и страх одновременно, тронулся в путь.
   Тоннель изгибался и изворачивался, более всего похожий на нору гигантского кролика. Гарри шёл торопливо, спотыкаясь на неровностях пола, выставив перед собой палочку.
   Это длилось вечность, но Гарри поддерживала мысль о “Рахатлукулле”. Прошёл, по ощущениям, час, и тоннель начал подниматься вверх. Задыхаясь, Гарри прибавил скорость. Лицо у него горело, а ноги были ледяными.
   Через десять минут он оказался у подножия источенной каменной лестницы, уходившей куда-то высоко вверх. Стараясь не издавать звуков, Гарри стал подниматься. Сто ступенек, двести ступенек, он уже потерял счёт, а лестница всё не кончалась... Вдруг, совершенно неожиданно, его макушка стукнулась обо что-то твёрдое.
   Это была крышка люка. Гарри остановился, массируя голову и прислушиваясь. Сверху не доносилось ни звука. Очень осторожно, он толкнул крышку и выглянул в щель.
   Перед ним был погреб, полный деревянных ящиков и корзин. Гарри выбрался и опустил крышку на место - она идеально сливалась с пыльным полом, так что невозможно было точно определить её границы. Гарри медленно прокрался к деревянной лестнице, ведущей наверх. Теперь он слышал голоса, не говоря уже о позвякивании колокольчика при открывании и закрывании входной двери.
   Недоумевая, что же делать дальше, Гарри вдруг услышал, как где-то рядом открылась дверь; кто-то собирался спуститься вниз.
   - Принеси ещё коробку желейных улиток, дорогой, они уже всё смели... - сказал женский голос.
   По лестнице спускались чьи-то ноги. Гарри шмыгнул под огромную корзину и затаился. Он услышал, как у противоположной стены мужчина переставляет ящики. Может быть, другого шанса уже не представится...
   Быстро и бесшумно, Гарри выскользнул из укрытия и взлетел по лестнице; оглянувшись назад, он увидел между ящиков необъятную спину и сияющую лысину. Гарри добрался до двери на вершине лестницы, проскользнул в неё и очутился за прилавком “Рахатлукулла”. Он пригнулся, прокрался вбок и только тогда выпрямился.
   В кондитерской сидело столько школьников из “Хогварца”, что никто не обратил на Гарри никакого внимания. Он смешался с толпой, поводил глазами по сторонам и с трудом сдержал смех, представив себе, какое выражение разлилось бы по свиной физиономии Дудли, если бы он только мог видеть, где Гарри сейчас находится.
   Стены были увешаны длинными рядами полок, заставленных самими аппетитными лакомствами, которые только можно себе представить. Сливочные плитки нуги, сверкающие розовые кубики кокосового льда, жирные, медового цвета, ириски; сотни и сотни уложенных ровными рядами брикетов мороженого всевозможных сортов; большая бочка всевкусных орешков и ещё одна - с шипучими шмельками; летательные шербетовые пузыри, о которых как-то упоминал Рон; вдоль другой стены шли сладости со спецэффектами: надувачка Друблиса (наполнявшая комнату черничного цвета пузырями, которые не лопались в течение многих дней), странные, щепкообразные мятные зубные ниткерсы, крохотные чёрные перечные постреляки (“Порази друзей огнём!”), мышки-льдышки (“Ваши зубки зазудят, застучат и заскрипят!”), мятные кремовые шарики в форме жаб (“естественно прыгают в животе!”), хрупкие сахарные перья и взрывофетки.
   Гарри протиснулся между какими-то шестиклассниками и увидел вывеску в самом дальнем углу магазина: “Странные вкусы”. Под ней стояли Рон с Гермионой, изучая поднос, наполненный леденцами со вкусом крови. Гарри прокрался и встал позади них.
   - Брр, нет, Гарри это не понравится, это, наверно, для вампиров, - говорила Гермиона.
   - А как насчёт этого? - Рон сунул ей под нос банку с таракановыми гроздьями.
   - Это уж точно нет, - сказал Гарри.
   Рон чуть не выронил банку.
   - Гарри! - взвизгнула Гермиона. - Ты как здесь оказался? Как... откуда...
   - Ух ты! - воскликнул Рон с чувством. - Ты научился аппарировать!
   - Нет, конечно, - ответил Гарри. Он понизил голос, чтобы никто из посторонних не мог его слышать и рассказал друзьям про Карту Мародёра.
   - А почему Фред с Джорджем не отдали эту карту мне? - возмутился Рон. - Я же их брат!
   - Но ведь Гарри не оставит её у себя! - Похоже, сама эта мысль казалась Гермионе нелепой. - Он отдаст её профессору МакГонаголл, правда, Гарри?
   - Ничего подобного! - в свою очередь возмутился Гарри.
   - Ты что, с ума сошла? - Рон выпучил глаза на Гермиону. - Отдать такую хорошую вещь?
   - Если я её отдам, то мне придётся сказать, откуда она у меня взялась! Филч узнает, что её украли Фред с Джорджем!
   - А как же Сириус Блэк? - прошипела Гермиона. - Он ведь может пробраться в школу по одному из этих тоннелей! Учителя должны знать!
   - Он не пройдёт в тоннель, - поспешно вмешался Гарри. - На карте всего семь проходов, так? Фред с Джорджем утверждают, что Филч давно знает про четыре из них. Из оставшихся трёх - один завалило, так что никто не пройдёт. У входа во второй растёт Дракучая ива, так что туда тоже не войдёшь. А по третьему я только что пришёл и... как вам сказать... очень трудно увидеть вход в него внизу, в погребе, так что, если только Блэк не знает об этом тоннеле...
   Гарри задумался. А что, если Блэк знает?
   Рон, между тем, прокашлялся со значительным видом и указал на объявление, прикреплённое с внутренней стороны двери в кондитерскую.
   ПО РАСПОРЯЖЕНИЮ
   МИНИСТЕРСТВА МАГИИ
   Уважаемые посетители!
   Напоминаем вам, что, вплоть до дальнейшего распоряжения, улицы Хогсмёда после заката ежедневно будут патрулироваться дементорами. Подобная мера предосторожности принята с целью усиления безопасности жителей деревни и будет немедленно отменена после поимки Сириуса Блэка. Рекомендуем вам завершать походы по магазинам задолго до полуночи!
   Весёлого Рождества!
   - Видишь? - тихо спросил Рон. - Хотел бы я знать, каким образом Блэк прорвётся в “Рахатлукулл”, если деревня кишмя кишит дементорами! И вообще, Гермиона, хозяева “Рахатлукулла” услышат, если кто-то к ним ворвётся, правда? Они ведь живут здесь!
   - Да, но...но... - Гермиона искала повод возразить. - Послушай, Гарри всё равно не должен появляться в Хогсмёде. У него нет разрешения! Если кто-нибудь узнает, у него будут огромные неприятности! И солнце ещё не зашло - что, если Сириус Блэк появится сегодня? Сейчас?
   - Тяжело же ему придётся, разыскивать Гарри во всём этом, - Рон кивнул на решётчатые окна, за которыми кружил снегопад. - Брось, Гермиона. Сейчас Рождество. Гарри заслужил отдых.
   Гермиона закусила губу. Вид у неё был крайне озабоченный.
   - Ты хочешь донести на меня? - улыбнулся ей Гарри.
   - О! Разумеется, нет... но, честно, Гарри...
   - Как тебе шипучие шмельки? - Рон схватил Гарри и повлёк его за собой к бочке. - А желейные улитки? А кислотные леденцы? Фред меня однажды угостил - мне тогда было семь - и леденец прожёг мне дырку в языке! Помню, мама отстегала его метлой, - Рон мечтательно уставился на коробку с кислотными леденцами. - Как думаете, Фред попробует тараканьи гроздья, если сказать ему, что это орехи?
   Рон с Гермионой расплатились за сладости, и ребята вышли из “Рахатлукулла”. На улице мела вьюга.
   Хогсмёд походил на рождественскую открытку; маленькие крытые соломой домики и магазинчики были заметены искристым снегом; на дверях висели венки, а на деревьях горели заколдованные свечи.
   Гарри поёжился; в отличие от друзей, на нём не было мантии. Они пошли по улице, нагнув головы против ветра. Рон и Гермиона выкрикивали сквозь шарфы:
   - Это почта...
   - Вон там Зонко...
   - Тут можно пройти в Шумному Шалману...
   - Знаете, что? - спросил Рон, стуча зубами. - Может, зайдём в “Три метлы”, выпьем по кружке усладэля?
   Гарри не нужно было упрашивать; ветер дул пронизывающий, и руки у него закоченели. Ребята перешли улицу и через пару минут уже входили в крохотный трактирчик.
   Внутри толпился народ, было дымно, шумно и тепло. За стойкой приятных форм дамочка с красивым лицом обслуживала группу каких-то буянов.
   - Это мадам Росмерта, - сказал Рон. - Я пойду, возьму усладэль, ладно? - добавил он, слегка покраснев.
   Гарри с Гермионой прошли в заднюю часть помещения к свободному маленькому столику между окном и очаровательной ёлочкой, стоявшей возле камина. Через пять минут появился Рон с тремя громадными кружками в руках. От горячего усладэля шёл пар.
   - Счастливого Рождества! - Рон поднял свою кружку.
   Гарри сделал глубокий глоток. Божественный напиток мгновенно согрел изнутри каждую частичку тела.
   Неожиданный сквозняк взъерошил Гарри волосы - дверь в “Три метлы” снова отворилась. Гарри глянул поверх кружки и поперхнулся.
   На пороге паба в вихре снежинок появились профессора МакГонаголл и Флитвик. Следом вошёл Огрид, увлечённо беседовавший с невысоким дородным господином в котелке цвета липы и полосатой мантии - министром магии Корнелиусом Фуджем.
   Рон с Гермионой без промедления надавили ладонями Гарри на макушку, чтобы он слез с табурета и спрятался под столом. Сидя там на корточках с пустой кружкой в руках, Гарри, обкапанный усладэлем, следил, как ноги учителей и министра подошли к стойке бара, постояли немного, а затем развернулись и направились к нему.
   Откуда-то сверху донёсся шепот Гермионы: “Мобилиарбус!”
   Рождественская ёлочка приподнялась на несколько дюймов над полом, проплыла вбок и с мягким шелестом приземлилась прямо напротив их стола, скрыв ребят от посторонних глаз. Сквозь густые нижние ветви Гарри увидел, как ножки четырёх стульев отодвинулись от соседнего стола, а после этого до него донеслось кряхтение и пыхтение - учителя и министр рассаживались за столом.
   Подошли ещё чьи-то ноги в блестящих бирюзовых туфлях на высоких каблучках. Женский голос сказал:
   - Ледникола...
   - Это мне, - раздался голос профессора МакГонаголл.
   - Четыре пинты глинтмёда...
   - Спасибочки, Росмерта, - поблагодарил Огрид.
   - Вишнёвый сироп с содовой со льдом и зонтиком...
   - М-м-м! - только и смог промычать профессор Флитвик, причмокнув губами.
   - Стало быть, красносмородиновый ром ваш, министр.
   - Благодарю, Росмерта, дорогуша, - ответил голос Фуджа. - Приятно видеть тебя снова, милая. Не выпьешь с нами? Возьми себе что-нибудь и присоединяйся...
   - Сердечно благодарна, министр.
   Гарри проводил глазами сверкающе каблучки, отошедшие и вновь вернувшиеся. Сердце доставляло массу неудобств, колотясь в самом горле. Почему ему не пришло в голову, что для учителей сегодня такая же последняя суббота семестра, как и для учеников? Долго ли они собираются тут сидеть? Ему же нужно время на то, чтобы пробраться обратно в “Рахатлукулл”, если он вообще хочет вернуться в школу сегодня вечером... Стоящая рядом нога Гермионы нервно дёрнулась.
   - Так какими же судьбами в наших краях, министр? - любезно поинтересовался голос мадам Росмерты.
   Гарри было видно, как нижняя часть плотного тела Фуджа развернулась на стуле. Видимо, он проверял, не подслушивает ли кто-нибудь их разговор. Затем он ответил тихо:
   - Сама понимаешь, дорогая - Сириус Блэк. Надо думать, ты в курсе, что произошло в школе на Хэллоуин?
   - Доходили слухи, - призналась мадам Росмерта.
   - Ты что, по всему пабу раззвонил, Огрид? - укоризненно спросила профессор МакГонаголл.
   - А вы думаете, министр, что Блэк всё ещё где-то здесь? - прошептала мадам Росмерта.
   - Уверен, - коротко бросил Фудж.
   - А вы знаете, что дементоры уже два раза обыскивали всю деревню? - с некоторым напряжением в голосе спросила мадам Росмерта. - Всех посетителей распугали... Это очень плохо для бизнеса, министр.
   - Росмерта, милая, мне они точно так же не нравятся, - с неловкостью признал Фудж. - Но это необходимая мера предосторожности... как ни ужасно, но что поделаешь... Я только что встречался с их представителями. Они страшно злы на Думбльдора - почему он не пускает их на территорию школы.
   - И правильно делает, - резко вмешалась профессор МакГонаголл. - Как мы будем учить детей, если вокруг будут кружить эти чудовища?
   - Правильно, правильно! - скрипнул крошечный Флитвик, чьи ноги не доставали до пола на добрый фут.
   - И тем не менее, - возразил Фудж, - они здесь для того, чтобы защитить вас от ещё больших неприятностей... Мы все знаем, на что способен Блэк...
   - А знаете, я до сих пор не могу поверить, - задумчиво протянула мадам Росмерта. - Уж на кого-кого, а на Сириуса Блэка никогда бы не подумала, что он способен переметнуться к силам зла... Я же хорошо помню его ещё мальчиком, когда он учился в “Хогварце”. Если бы в то время мне кто-то сказал, кем вырастет Блэк, я подумала бы, что этот кто-то перебрал глинтмёда.
   - Ты не знаешь и половины его грехов, Росмерта, - хрипло сказал Фудж. - О худшем из того, что он натворил, почти никто не знает.
   - О худшем? - с живым любопытством переспросила мадам Росмерта. - Вы хотите сказать, хуже убийства тех несчастных людей?
   - Именно это я и хочу сказать, - подтвердил Фудж.
   - Я не верю. Что же может быть хуже?
   - Ты говоришь, что помнишь его школьником, Росмерта, - пробормотала профессор МакГонаголл. - А ты помнишь, кто был его лучшим другом?
   - Конечно, - ответила Росмерта и коротко рассмеялась. - Не разлей вода! Я их столько раз видела здесь вместе - ооо, как же они меня смешили! Вот была парочка клоунов, Сириус Блэк и Джеймс Поттер!
   Гарри с грохотом уронил кружку. Рон пнул его ногой.
   - Именно, - сказала профессор МакГонаголл. - Блэк и Поттер. Заводилы. Оба талантливые - на самом деле, исключительно талантливые - хотя, должна сказать, по части попадания в разные истории равных им не было.
   - Ну почему, - гоготнул Огрид. - Фред и Джордж Уэсли запросто составили б им конкуренцию.
   - Можно было подумать, что они братья! - прозвенел голосок Флитвика. - Неразлучники!
   - Они и были как братья, - подхватил Фудж. - Среди своих друзей Поттер доверял Блэку как никому другому. И после школы ничего не изменилось. Блэк был шафером на свадьбе Лили и Джеймса. Потом стал крёстным отцом Гарри. Кстати, Гарри понятия об этом не имеет. Можете себе представить, что бы он почувствовал, если бы узнал.
   - Потому что Блэк оказался в команде Сами-Знаете-Кого? - прошептала мадам Росмерта.
   - Даже хуже, дорогая моя... - Фудж сильно понизил голос и продолжил низким рокотом:
   - Немногие знают, но Поттерам было известно, что Сами-Знаете-Кто охотится за ними. Думбльдор, который всегда неустанно боролся против Сами-Знаете-Кого, создал сеть весьма полезных осведомителей. Получив информацию от одного из них, он тут же предупредил Лили с Джеймсом. Он посоветовал им спрятаться. Конечно, спрятаться от Сами-Знаете-Кого было не так-то легко. Думбльдор посоветовал Поттерам воспользоваться Заклятием Верности.
   - А как оно действует? - заинтересовалась мадам Росмерта, задыхаясь от охвативших её эмоций. Профессор Флитвик прочистил горло.
   - На редкость сложное заклинание. - скрипуче сказал он:
   - Подразумевает заключение тайны внутрь одной-единственной живой души. Информация хранится в избранном человеке - его называют Хранителем Секрета - и поэтому её невозможно раскрыть. Разумеется, если этот человек сам не выдаст её. Если бы Хранитель Секрета молчал, Сами-Знаете-Кто мог бы годами искать Лили и Джеймса в их деревне и не нашёл бы, даже уткнувшись носом в окно их гостиной!
   - Значит, Блэк был Хранителем Секрета Поттеров? - испуганным шёпотом спросила мадам Росмерта.
   - Разумеется, - ответила профессор МакГонаголл. - Джеймс Поттер заверил Думбльдора, что Блэк скорее умрёт, чем выдаст их местонахождение, и что Блэк сам собирается спрятаться... Но всё же, Думбльдор продолжал волноваться. Я помню, он сам предлагал Поттерам стать для них Хранителем Секрета.
   - Он подозревал Блэка? - ахнула мадам Росмерта.
   - Он был уверен, что есть какой-то близкий к Поттерам человек, который информирует Сами-Знаете-Кого об их перемещениях, - мрачно проговорила профессор МакГонаголл, - и он, действительно, в течение некоторого времени подозревал, что кто-то из наших стал предателем и передаёт различные сведения Сами-Знаете-Кому.
   - А Джеймс Поттер всё равно настаивал, чтобы Хранителем был Сириус?
   - Настаивал, - удручённо подтвердил Фудж. - А потом... не прошло и недели с момента наложения Заклятия Верности...
   - Как Блэк их предал? - в ужасе выдохнула мадам Росмерта.
   - Да, предал. Блэк устал от роли двойного агента, он уже был готов открыто заявить о переходе на сторону Сами-Знаете-Кого и, видимо, решил приурочить это событие к моменту гибели Поттеров. Но, как мы все знаем, Сами-Знаете-Кто нашёл в малыше Гарри свою погибель. Лишившись колдовской силы, смертельно ослабевший, он исчез. И тем самым оставил Блэка в весьма неприятном положении: его хозяин оказался низвергнут в то самое время, когда он, Блэк, показал своё истинное лицо. У него не оставалось выбора, и он пошёл на отчаянный шаг...
   - Грязный, вонючий предатель! - бухнул Огрид, да так громко, что половина посетителей в баре испуганно притихла.
   - Шшш! - шикнула профессор МакГонаголл.
   - Да я ж его там повстречал! - зарокотал Огрид. - Я ж ведь последний, кто его видал перед убивством всех тех людей! Это ж я забрал Гарри из дома, когда Лили с Джеймсом убили! Вытащил бедняжечку с-под развалин, на лбешничке вот этакий шрамина... а тут является эта гадина, Сириус Блэк, на своём летающем мотоцикле, ну, на каком он всегда летал, помните? А мне-то тогда и в лоб не влетело, чего он там делает. Я ж не в курсе был, что Лили с Джеймсом его Хранителем Секрета назначили. Думал, он просто прослышал про нападение Сами-Знаете-Кого и примчался на помощь. Белый весь был, трясся. А я-то, дубина! Знаете, чего я делал? УТЕШАЛ УБИВЦА И ПРЕДАТЕЛЯ!
   - Огрид, прошу тебя! - умоляюще воскликнула профессор МакГонаголл. - Говори тише!
   - Откуда ж мне было знать, что он вовсе не горюет об Лили с Джеймсом? Он об Сами-Знаете-Ком горевал! А потом мне и говорит: “Отдай Гарри мне, Огрид, я его крёстный, я о нём позабочусь...” Ха! Ну, да у меня приказ был от Думбльдора, я так и ответил, нет, мол, Думбльдор сказал, что Гарри будет жить у дядьки с тёткой. Блэк заспорил, а потом сдался. Бери, грит, мой мотоцикл, отвезёшь Гарри. Мне, говорит, он больше не нужен.
   - Ну как я не допёр, что он чего-то затевает? Он же колымагу свою просто обожал, так с чего ж ему её мне-то отдавать? С какой стати она ему не нужна сделалась? А дело-то было в том, что мотоцикл легко выследить. Думбльдор ведь знал про то, что Блэк Хранитель Секрета. Блэк уж понял, надо бежать, у него, может, пара часов оставалась до того, как министерство снарядит погоню.
   - А чего б было, если б я ему отдал Гарри, а?! Сбросил бы, небось, сиротинушку с мотоцикла где-нибудь над морем и все дела! А это ведь сын лучшего друга! Только, я так скажу, когда колдун переходит к силам зла, так ему тогда никого и ничего больше не жалко...
   После рассказанной Огридом истории повисло тягостное молчание. Потом мадам Росмерта с удовлетворением сказала:
   - Но ему не удалось скрыться, голубчику! Министерство магии схватило его на следующий же день!
   - Увы, это заслуга вовсе не министерства, - горько возразил Фудж, - а старины Питера. Питера Петтигрю - ещё одного друга Поттеров. Он тогда обезумел от горя и, зная, что Блэк был Хранителем Секрета Поттеров, бросился искать его сам.
   - Петтигрю... такой маленький толстый мальчишка, который хвостом таскался за Поттером и его компанией? - спросила мадам Росмерта.
   - Он боготворил Блэка и Поттера, - пояснила профессор МакГонаголл, - хотя он был птица не их полёта, не такой способный. Должна сказать, что бывала с ним весьма строга. Вы, конечно, можете себе представить, как... как я теперь сожалею об этом... - голос у неё стал такой, будто она вдруг подхватила насморк.
   - Ну-ну, Минерва, - постарался успокоить её Фудж, - Петтигрю умер смертью героя.. Свидетели - муглы, конечно, потом пришлось стирать им память - рассказали, как он загнал Блэка в угол. Говорят, он рыдал: “Лили с Джеймсом, Сириус! Как ты мог?” А потом полез за палочкой. Разумеется, Блэк его опередил. Петтигрю разнесло на кусочки...
   Профессор МакГонаголл высморкалась и сказала гнусаво:
   - Глупый мальчик... дурачок... как дуэлянт он был безнадёжен... ему надо было дождаться представителей министерства...
   - А я говорю вам, ежели б я добрался до Блэка первым, я б не стал цацкаться со всякими палочками! Я б его голыми - руками - в куски - бы - разорвал, - прорычал Огрид, яростно печатая слова.
   - Не придумывай, Огрид, - резко оборвал Фудж. - Только у ребят из ударного колдульона бригады защиты магического правопорядка, был шанс справиться с Блэком, особенно когда он почувствовал, что загнан в угол. Я тогда был младшим министром в департаменте магических катастроф и одним из первых попал на место происшествия, уже после убийства. Я... я никогда не смогу этого забыть. Мне это до сих пор снится. Посреди улицы воронка, такой глубины, что прорвало подземные коммуникации. Кругом куски тел. Муглы кричат. А Блэк стоит посреди всего этого и хохочет, а перед ним лежит то, что осталось от Петтигрю... окровавленная роба и несколько... несколько фрагментов...
   Голос Фуджа оборвался. Пять носов высморкались одновременно.
   - Вот так, Росмерта, - в нос сказал Фудж, - Блэка забрали двадцать ребят из бригады защиты магического правопорядка, а Петтигрю был награждён орденом Мерлина первой степени, что, я надеюсь, немного утешило его бедную мать. А Блэк с тех пор сидел в Азкабане.
   Мадам Росмерта издала тяжёлый вздох.
   - А это правда, что он сумасшедший, министр?
   - Хотел бы я быть в этом уверен, - не сразу ответил Фудж. - Безусловно, после поражения хозяина в нём развинтились какие-то винтики. Убийство Петтигрю и всех этих несчастных муглов - это, разумеется, был поступок отчаявшегося, оказавшегося в тупике человека - жестокий и бессмысленный. Тем не менее, когда я последний приезжал с инспекцией в Азкабан, я встречался с Блэком. Знаете, большинство заключенных только бормочут что-то себе под нос, сидя в темноте; ничего не понимают... но меня поразило, насколько нормальным казался Блэк. Он разговаривал со мной вполне разумно. От этого мне стало очень тревожно. Можно было подумать, что ему просто скучно - он даже спросил, прочитал ли я уже свою газету, спокойно так, как я не знаю кто... сказал, что соскучился по кроссвордам. Признаюсь, меня совершенно потрясло, насколько мало влияния оказали азкабанские стражники на Блэка - при том, что его охраняют значительно больше других. Дементоры стоят у него за дверью днём и ночью.
   - А зачем, как вы думаете, он сбежал? - спросила мадам Росмерта. - Всемилостивое небо, не хотите ли вы сказать, министр, что он хочет присоединиться к Сами-Знаете-Кому?
   - Осмелюсь предположить, что это его - э-э-э - программа максимум, - уклончиво ответил Фудж. - Но мы надеемся поймать Блэка гораздо раньше. Должен сказать, что одинокий, всеми забытый Сами-Знаете-Кто - это одно, но верните ему одного из самых преданных слуг, и страшно подумать, как быстро он может подняться вновь...
   Раздался тихий звук удара стеклом по дереву. Кто-то поставил стакан на стол.
   - Знаете, Корнелиус, если вы хотите успеть на ужин с директором, то нам пора возвращаться в замок, - сказала профессор МакГонаголл.
   Одна за другой, стоящие перед Гарри пары ног приняли на себя вес своих владельцев; сверху упали подолы мантий, а сверкающие каблучки мадам Росмерты скрылись за стойкой бара. Дверь в “Три метлы” отворилась; ворвался очередной вихрь снега - учителя ушли.
   - Гарри?
   Под столом появились лица Рона и Гермионы. Они смотрели на Гарри молча, не находя слов.